У одних сперва стареет сердце, у других—ум. Иные бывают стариками в юности; но кто поздно юн, тот надолго юн.

Энный год.

Мы всегда придумываем себе проблемы. Глупец тот, кто считает что деньги решают всё, а наивысшие наслаждение — похоть, испытываяя страсть — называет это любовью, а лишение своих проблем — решает клинок на шее. Я тоже так думал, был одурманен этими мыслями, убивал свою жизнь в вонючих кабаках, тиская за груди, грязных шлюх. Какая наша цель? Мы считаем, наши убеждения правильными, проповедуем их. Верим в эту чушь, в то, что Мы и есть  те, Кто Изменит этот Мир.  Мы, может  быть и вправду его изменили, если бы сдохли. Вымерли все, как побитые, грязные псы. Очистили бы его, от таких ублюдков, как Мы. 

История эта произошла, давно, но  навсегда осталась в моей памяти. 

 Кто я. Кем я стал. Кем я буду. Как, чёрт подери, жить мне с этим. Так и не понял, так и не научился. 

Собственно говоря, вся эта писанина, она для того, чтобы не забыть Себя, того кем я был. 

И пусть так и будет. 

 Если этот дневник, попал в Ваши, руки,  а Ваши глаза читают эти строки, то дело Ваше.

 Вы, можете выкинуть его, либо читать дальше. Верить мне, или назвать меня лжецом, тоже Ваше право. 

Но, а я буду и дальше осквернять чернилами эту тетрадь.
 


Глава 1.

Я смутно помню, как встретил Его. 

 Помню, что как обычно зависал в кабаке «Бетти и Грега» — помойная дыра, на окраине города, где всегда собирается весь сброд. Помню Дорти, местную шлюху, с белокурыми волосами и вечно пустынным взглядом. Её наверное, весь Лондон поимел, и не нашлось бы не единного мужика, который бы перепутал это потрёпанное, поеденное молью, голубое платье. 

— Эй, Ричард, не хочешь выпить со мной немного эля? — Сказала Дорти, смачно рыгая.

— Не знал, что ты теперь угощаешь, клиентов больше стало, или сюда стали захаживать почетаемые люди?

— Вот увидишь, мой милый друг, однажды, в этот паб, зайдёт очаровательный мужчина, влюбится и заберёт меня от сюда! Не будет жалеть для меня не пенни, не то что некоторые, неотёсанные мужланы, вроде Вас! — она повернулась на каблуках и пошла во свояси, чуть пошатываясь. Я смотрел ей вслед. Не знаю, сколько времени уже здесь.  Но знаю одно, нужно поднимать свой зад и идти домой, иначе Бетти опять откроет свой беззубый рот и буду снова облит ледяной водой под утро. Всегда восхищался этой маленькой женщиной. Бетти боялись все. Даже клиенты. Несмотря на её маленький  рост и нескладную фигуру, она могла перетащить сама бочки с вином, и всыпать Грегу, заикаещему, лысому старичку, который являлся её мужем, по сий день. Сама она, была не так стара, как казалось на первый взляд.Ей было сорок три, но жизнь потрепала её настолько, что те девки, которые завлекают её клиентов, подумали бы, что их история, была сказкой, по сравнению с её. Шумно вздохнув, допил остатки эля, поднялся со стула, мои ноги не слушались меня. Я как всегда изрядно набрался. Голова была свинцовой. 

 Вот так каждый день. Не то чтобы, меня это не устраивало. Я знал, что ничего другого не могу иметь. Что может сделать человек, который однажды прогорел, стал банкротом, потерял своё честное имя. Осталась  усадьба, уже прогнившая и требущая ремонта, старые слуги, которым не имело смысла искать новых хозяев, они доживали последние  годы своей жизни, прислуживая мне. 

 Налоги всё приходили и приходили. Я боролся, честно боролся. Что может уметь человек, голубых кровей, который всю свою жизнь спускал деньги своего дядюшки в покер, и на таких как Дорти. Начинал  писать  вшивые стишки, развлекая богатых людишек, так же, прожигающих свою никчёмную жизнь. Граф Рэнфилд Ричардсон младший. От меня остался только этот титул. Смозливая внешность, и острота языка, которая всегда подводила и втягивала в новые неприятности.

На улице уже светало. Я плотнее закутался в свой сюртук, закурил трубку, поправил свою шляпу, покрепче взял в руки свою трость, чтобы опиреться на неё. Идти мне было сложно.

  — Чёрт, в какой раз обещал себе так не набираться! — промычал Ричард себе под нос.

 В ответ, ему последовала безмолвная тишина. Он уже спустился со ступеней, как заметил человека. 

  — Для этих мест, неудивительно. И что же вы находите интересного, граф, в таких злачных местах?! — Человек был очень высокого роста, казалось что он мог бы обхватить руками пол города, поднять и выпотрошить его, без остатка. Вид был опрятен, но  одет не по моде, в это время уже не носили таких одеяний. Волосы были длиннее, чем положено, переливались огненно — рыжим окрасом, встретив  где — нибудь на улице, Вы бы сразу увидели его. Такие, всегда ловили на себе взгляд. Черты лица были благородными, хорошо отточенными, как скульптура Творца, но, казались такими застывшими и неживыми. В глазах был лукавый отблик, взгляд быд холоден и проникал в самую нутрь души. Если конечно, у Вас была душа, даже такая грязная и запятая, как моя. На устах играла улыбка, но она не несла ничего доброго. Была такая же холодная, как этот начинающий промозглый день.

  — От чего же, здесь много забав. Самый лучший эль в городе, женщины, которые всегда разбавят вашу скуку. — Мои глаза разширились, он оказался рядом так быстро, что я не успел затянуться своей трубкой.

  — И Вас, это забавляет? Он цокнул языком. — Занимательно всегда  было, наблюдать за такими, как Вы. — Он приблизил свою лицо ближе, вздохнул глубоко воздух, нюхая меня, как какое — то животное, отстранился, и скривился так, как будто съел пинту лимонов. — Омерзительно. Плечи незнакомца медленно поддёргивались, он поднял руку, смахнул невидеммую пылинку со своего бархатного пиджака. Улыбнулся своей холодной улыбкой и сказал: — Нууу-с, ещё свидемся, мой юный граф. — Развернулся, и пошёл легкой походной, насвистывая какую — то мелодию. Его звонкий голос, отдалялся всё дальше и дальше. Он до сих пор звучал у меня в ушах. 

Я тогда подумал, что и не было вовсе ни кого, что это всё моя разыгравшиеся фантазия. Всё-таки, нужно меньше пить эля. 

Надвинув на глаза шляпу, я побрёл на поиски кареты.

**** 

Поместье «Рэнфилдов» находилось в центре Лондона. Величие и архитектура здания, удивляла своей красотой. Было видно, что у хозяина нет средств на процветание и ремонт  этого гордого и массивного истукана. Сады были заброшены и проросли травой, что говорило о том, всё здесь живёт своей жизнью. Слуги медлненно бродили по пустым и тихим комнатам. Оглушая тишину позвякиванием посуды и шарканьем ног. 

 Гувернантка Лили, стояла подле стола и следила за его накрытием, контролируя всё происходящее. Женщина была строгих правил, но самым добрейшим и чистым человеком. Она несла свет, вселяла надежду и любовь, даже самому отчаившему человеку. Могла увидеть  прекрасное в ужасном. Дарила тепло и уют. Даже наш истукан, держался ради неё.

 Я помню старуху, наверное с самого рождения. Её вечно собранные волосы на затылке, строгие платья, чёрных и серых тонов. Лили пришла в этот дом, совсем юной, и стала  прислуживать моему дядюшке Вербону, с самого моего рождения и до самой смерти своего хозяина. Не покинула эти стены и сейчас, решила вместе с ними, разделить потери и утраты. 

 Ведь у них свои тайны. 

— Ричард опять опаздывает на завтрак. 

— Милая Лили, этот пройдоха и не думал спать ложиться! Наверное, у Бетти и Грега, запасы эля допивал. — сказал Себостьян, подвигая вилку, дальше от края стола. — Всегда удивлялся, как Вы можете, так любить этого негодника. Если бы не он...

— Т-шшшш, Себостьян, не смей так говорить о мальчике! Мистеру Вербону, не понравилось бы, что ты так говоришь о Ричарде! Мы не в праве молвить что-либо. — Топнув ногой, прошипела женщина.

 Послышались шаги. 

— О-о-о, Вы опять воркуете голубки, или не можете поделить свои обязанности? — Граф снял с головы шляпу, отшвырнул её в сторону, снял ботинки, бросил следом, выдкинул стул, развалился на нём и стал отчаянно тереть глаза руками.

— Вы опять не ночевали дома, Вы устали? А, Себостьян быстрее накрывай завтрак, мой милый мальчик, Вы голодны — Женщина, подняла шляпу, сгребла ботинки и преданным взглядом стала всматриваться в затуманенные глаза хозяина, ища ответы на вопросы.

— Ох, моя старушка, столько шуму подняли, ей Богу! — Ричард икнул. — Не могли бы вы принести мне чего — нибудь из спиртного. Ах, да! Почему так холодно, пусть Себостьян подбросит дровишек в камин! Рук не чувствую от холода!

 Себостьян, который и не думал двигаться с места, хмыкнул, покачал головой и пошёл на кухню.

— Мой милый граф, у нас осталось дров на спальные комнаты, а запасы спиртного, которые я припрятала для особых случаев...

— Сегодня особый случай, старая ты карга! — Рявкнул он.

— Но ничего не осталось, Вы их допили ещё на прошлой недели, сэр.

Женщина нервничала, она знала до чего может привести вспыльчивость хозяина, в прошлый раз, ей пришлось выкинуть осколки фамильного чайного сервиза, который был перевёрнут за завтроком. 

— Сэр, Себостьян накроет Вам завтрак, а я пока согрею ваши покои. Разожгу камин.

Подняв юбки, чтобы не упасть, губернантка быстро удалилась.  

«Моя милая Дорти, совсем недавно видел Вас, а уже истосковался.

Не хотели бы Вы, составить мне компанию этим вечером? Желательно в моих покоях.

С бокалом вкусного вина, эта Лили, опять слукавила мне! Я нашёл в чулане две бочки. Перепрятала, ведьма! 

Ваш покорный почитатель, граф Рэнфилд Ричардсон младший.»

***

  — От чего мне показалось, что сегодня что-то не так? — граф теребил непослушную прядь волос, хватался за голову, покачивался из стороны в сторону. — Вот, мой милый Себостьян, скажи, я сошёл с ума? Как такое может быть, сначала нет ни одной души, а потом от куда не возьмись незнакомец! А потом изчез, как будто и не было в помине.

Ты считаешь меня ненормальным, зна-а-а-ю, ты меня ненавидешь, старый ты чёрт! Зна-а-а-ю.

  — Вам, надо поспать, сэр. Может быть не посылать письмо в " Бетти и Грег", не думаю что подходящее время, сэр. Вы не важно выглядите, сэр — старик всегда держался отчуждённо, он мог не разговаривать днями, только ходить и протирать часы с кукушкой. Бывало, можно застать его разговаривающим, или передразнивающим «кукуканье», или танцующим с метлой. Побывав у меня в гостях, Вы бы, назвали его чудным и сумасшедшим! Отнюдь, он немного с чудинкой, немного, совсем чуть-чуть! Наверное, его обращение к графу, было настолько длинным, что тот, поперхнулся дымом, от неожиданности и смущения.

— Не думал, что ты, старый ишак, так беспокоишься о моём здравии. Посылай быстрее письмо и когда приедет мисс Дорти, отведи её в комнату для гостей. Да угости её чаем, пошивелевайся!

— Мисс Дорти  - Передразнивая пропищал Себостьян. 

 Шаги старика отдалялись, пока совсем не стали слышны. Отшвырнув квитки на стол,  об неуплате, граф резко поднялся и стал мерить шагами кабинет своего дядюшки. Комната была просторной. Забитые шкафы книгами, столы с колбочками и баночками. Чертежы, макеты человеческих органов, инструменты, старые, потрёпанные свитки. Мой дядюшка увлекался медициной и разнообразными науками. Он свято верил в жизнь, после смерти. Любил ковыряться во всём этом дерьме и надеялся, что откроет что-то новое для человечества и сможет всем помочь. Я был не таким безумцем, не верил в чудеса и жил реальностью. Хотя, и восхищался познаниями его ума. Он мог дать ответ, на любой интересующий меня вопрос. С детства приучал меня к литературе и живописи, но не выказывал одобрения, если бы я начал заниматься музыкой, или например, охотой. Для него наука, была привыше всего, «чем бесполезное разтачение сего времени». На всё, было своё мнение. Поэтому, мы были отдалены друг от друга. 

 По моей спине прошёл холод.  Развернувшись, мне почуделось, что как будто здесь есть ещё кто-то, кроме меня.

  — Сошёл с ума, точно. Чокнулся — граф покачал головой, и тут, он заметил свёрток на полу. Не может быть. Минуту назад, здесь ничего не лежало, я бы заметил… он дрожащей рукой потянулся к свёртку...

  — О, дорогой граф! Ваше письмо было неожиданным! Я устала Вас ждать, а от чая, мой желудок скоро лопнет! — Девушка была весела, но голубые глазы, были пусты. В них не было признаков жизни.   

Меня зовут Виктория Карма. Хочу поделиться своим творением с людьми. Найти поддержку и вдохновение в дальнейшем.  Не судите строго. Очень долго собиралась с силами, садясь за написание книги. Мне не нужна слава. Я хочу найти друзей и писать не только ради себя, но и ради других  
 Буду писать, каждый Божий день, делать обновления.  
Постарайтесь, воспринять меня, как простого, обычного человека. Прошу любить и жаловать, господа!